«Смерть не есть гибель, которая все прекращает и разрушает, но лишь переход: странствие и начало другой жизни», – писал в свое время Цицерон.
Как-то среди ученых пронеслась новость об экспериментах бразильского медиума Карлоса Мирабели (1889-1951г), ставшая сенсацией того времени. При ярком дневном свете он вызывал материальные фигурки, в том числе давно умерших людей. Врачи и физиологи исследовали их около получаса и находили все положенные человеку функции. А затем эти фантомы либо распадались на глазах изумленных исследователей, либо медленно растворялись в воздухе, превращаясь в свет. Это можно было бы подвергнуть сомнению, если бы не один необычный случай, в событиях которого довелось поучаствовать и мне.
Несколько лет назад у моей подруги Ольги тяжело заболел папа. Неожиданно ее отправили в командировку, и она попросила меня за время её отсутствия позаботиться о нём – «поддержать энергетически», то есть как бы «подпитывать» его своей энергией, помогая сохранять его физическое состояние. Эта способность «передавать» свою энергию и улучшать состояние человека, или энергетический целительский дар стали частью моей жизни и часто находили своё применение. Отец Ольги был очень слаб, и я согласилась. При этом мне не надо было сидеть у постели больного, ходить за ним с утра до вечера, а достаточно было, настроившись на его образ, думать о нём, посылая свои импульсы энергии на расстоянии. Всё получилось как нельзя лучше – пожилого, сильно ослабшего от болезни человека, удалось «продержать» несколько дней. Ольга успела вернуться и застала папу живым. Через какое-то время он всё же умер, но это произошло у неё на руках, и она успела с ним попрощаться, успокоив свою душу.
С тех пор прошло 5 лет. И вот у Ольги новое горе – умирает мама, в жгучий морозный день, 16 января 2002 года. Похороны, на которые собирались пойти в основном близкие родственники, назначают на 18 января.
Накануне похорон, далеко за полночь, я уже собралась ложиться спать, как вдруг произошло что-то странное. «Дзынь!» — вдруг звякнул где-то над головой громкий колокольчик. «Что это?» – невольно оглянулась я. Ничего. И вдруг опять – «Дзынь!». Звук был похож на сигнал, который издаёт современный сотовый телефон – быстрый, лёгкий. Меня иногда преследует жутковатое чувство, что многие современные технологии нам были подсказаны именно «оттуда», из царства мертвых, или из каких-то других царств – так легко они, эти звуки, перетекают из одного пространства в другой! И вот опять, «Дзынь!» – прозвучал маленький сигнал.
К появлению мистических барабашек я привыкла давно, но это точно были не они. И вдруг из воздуха, «проступив» из пространства, проявился, как переводная картинка на бумаге, вытянувшись в полный рост, отец Ольги, Михаил Андреевич, умерший 5 лет назад. В тёмном костюмчике при галстуке, весь аккуратненький такой, он был совсем как живой. Все было так отчетливо видно, что я даже ткань на костюме разглядела – в полосочку, с чуть посеребренной нитью. Это наблюдение оказалось невероятно важным и впоследствии сыграло существенную роль к доверительности происходящего. Воздух вокруг его фигуры оплавился, окружая размытостью так, как около газовой горелки. «Ничего себе, какие гости пожаловали на ночь глядя! – остолбенела я – Чего же он пришел ко мне? Да еще ночью? Так и с ума сойти недолго – покойнички ходят ко мне как к себе домой!».
Михаил Андреевич словно намеревался что-то сказать. Он как будто ждал разрешения и принял мой мысленный вопрос за это разрешение. Он вдруг заговорил и слова его, с легкой хрипотцой, звучали емко, четко, как запись с магнитофонной плёнки:
– Мне нужно твоё участие. Твоя помощь.
–Ага! – кивнула я головой, одолеваемая не то сомнениям, не то страхом – передо мной предстал человек, который умер пять лет назад. Он умер, и в то же время он стоит передо мной! И что с этим делать? Он был как живой и никуда не собирался уходить. Вжавшись в диван, я смотрела на «приведение», слушала и не понимала, что ему от меня нужно? Что я могла для него сделать?
– Прошу мне помочь! – звучал незримый голос, давая указания – Купи завтра четыре цветка Каллы и принеси их на кладбище.
– Какое кладбище? – поперхнулась я, все еще не веря своим глазам – я смотрела в пустоту, но там никого не было! Да и вообще на завтра у меня другие планы, – При чем тут я? На похоронах будут в основном родственники, соседи. Мое присутствие там не предполагалось, – Почему Вы не попросите кого-то из родственников?
Михаил Андреевич словно обрадовался:
– Никто меня НЕ СЛЫШИТ. Ты же была со мной, когда я «уходил». Ты СЛЫШИШЬ меня!
Он и впрямь без труда заглядывал в мою голову, как в свою собственную – сверху было виднее. Он мгновенно улавливал настроение – не надо было даже возражать. Он читал мои мысли и ещё до того, как я приняла решение, уже знал, что я хочу отказаться. Пугая громадным темным силуэтом, он висел в воздухе, как неизбежность.
– Принеси цветы. Это очень важно! – ещё раз попросил он, – Но купи только каллы!
В его голосе зазвучали строгие нотки, требующие беспрекословного послушания. «От этого можно сойти с ума — посреди ночи приходят покойники и приглашают на кладбище. – думала я – Почему он хочет положить жене цветы на могилку? Неужели, на небесах помнят о тех, кто остался на земле? Невероятно! Если бы люди знали об этом, то при жизни были бы внимательнее друг к другу, добрее».
– Хорошо, я найду эти цветы и передам их Ольге, – согласилась я.
– Нет! Нет! – вдруг заволновался Михаил Андреевич, – Ты должна сама поехать на кладбище и проследить, чтобы цветы положили на могилку моей жены!
Он сделал особенный акцент на этой фразе. А затем вдруг в моей голове возникла картинка — кладбище, могилка, украшенная множеством цветов, памятник, поставленный на холмик. А внизу у памятника, под фотографией, под самым сердцем, лежит небольшой букет белых цветов в ярких зеленых лепестках – четыре белоснежные каллы.
– Разве недостаточно, что я просто передам вашу просьбу?
– Сделай, как я прошу, – тихо сказал Михаил Андреевич, устав убеждать меня. Он молча достал из кармана слегка помятую пачку папирос «Беломорканал» и, вынув папиросу, закурил. Дым легкой струйкой поднимался вверх – Это очень важно!
– Разве ТАМ можно курить? – удивилась я — мне ужасно хотелось ущипнуть себя за руку и проверить, не мерещиться ли мне это.
– Да, можно. Папиросы посылают с земли. При случае.
– Неужели это так важно — доставить цветы на кладбище?– не унималась я.
– Это очень важно! – чуть помолчав, продолжил отец Ольги. В его голосе была глубокая печаль. Он даже страдал, как живой, словно сейчас решался самый важный вопрос его жизни, и он мог упустить последнюю возможность решить его.
– Понимаешь, чтобы попасть на землю и попросить об этом, мне потребовалось получить особое разрешение на небесах.
– А разве сюда попадает не каждый? Я всегда думала, что любой из «ушедших» на небеса может «навещать» своих близких людей, когда угодно, – все больше удивлялась я, даже не предполагая, как напугает меня то, что последует в ответ.
– Нет, это не так, – вздохнул Михаил Андреевич – Для этого нужна очень веская причина. Посмотри-ка, сколько желающих попасть на Землю.
Он медленно обернулся, и через плечо посмотрел назад.
Границы воздуха вдруг раздвинулись, как кулисы, открывая скрытую за ними сцену. От страха я чуть не обмерла: за его спиной, в темной глубине, на фоне коричневато-сероватого фона, стояла странная толпа людей, одетых в одинаковое белое. Их было десятки, сотни человек! Люди что-то кричали, слезно просили о чём-то. Словно поняв, что я слышу их крики, толпа ожила, стала волноваться, ко мне потянулись многочисленные длинные руки. Они тянули ко мне пальцы, стараясь вырваться за невидимую черту, пытаясь дотянуться до нас, но не могли – что-то держало их, какая-то невидимая сила. Зрелище было странным, притягивающим и пугающим.
–Это все умершие? – вздрогнула я, представив на миг, что они могут броситься ко мне.
Михаил Андреевич наблюдал со стороны, дымя папиросой.
– Да. Они знают, что мне разрешено пойти на Землю и просят выполнить их просьбы. Многие хотят попасть к людям, но их не пускают. Эти контакты очень опасны для живых людей.
– А-а-а, как страшно! – пробрал меня наконец-то ужас, – Но я согласна помочь!! Ваша причина, видимо, действительно важная, раз вы смогли преодолеть такой трудный путь. Идёмте! На кладбище, так на кладбище.
Михаил Андреевич, слегка колыхнувшись в воздухе, галантно поклонился:
– Не бойся. Я буду все время рядом.
– Где, когда? Ночью, здесь? – снова вздрогнула я.
– Нет, на кладбище, – уточнил он.
Ничего не понимая, я автоматически кивнула головой, и он мгновенно растаял в воздухе. «Дзинь! — кликнул колокольчик — Небесный разговор закончен». Трубочку на том конце света положили на рычаг, и все стихло.
Несмотря на поздний час, я набрала телефон Ольги.
— Ну ты, подруга, даешь! – удивилась Ольга, внимательно меня выслушав, – Папа действительно курил «Беломорканал! – удивилась она – Это были его любимые папиросы! Я с детства помню, как он посылал меня за ними в магазин. Да и костюмчик-то как ты разглядела, очуметь можно – ткань действительно у него в полосочку. Мы специально его в магазине подбирали. Ты меня убила наповал! И конечно, раз папа просит цветы, значит ему это нужно. Надо просьбу его выполнить. Приходи завтра в Церковь. Найти каллы не просто – на дворе зима. Пока идет отпевание, найдем машину, съездишь за цветами – предложила она, ни минуты не сомневаясь в том, что видение действительно было. Вопрос был решен.
День выдался солнечный. Снег наутро припорошил землю так, словно небеса для торжества выстлали чистый покров. У стен Церкви на Ивановском кладбище было не протолкнуться – в связи с праздником суетились бабушки с бутылками, наполняя их освященной водой, шли помолиться прихожане, вдоль забора ходили старые люди, прося милостыню. Было тесно, людно. У церкви также собрались родственники, знакомые, соседи. Звон колоколов хрустел, растресканный скрипучим морозцем.
Ольга быстро организовала машину. Еще минута, и я готова была поехать за цветами, как вдруг в воротах церковного дворика появилась молодая женщина. Она шла, окутанная морозной дымкой, держа в руке небольшой бумажный сверток, который несла осторожно и бережно. Она шла так, словно шла с какой-то миссией и все разом почувствовали это. Необъяснимое притяжение заставляло смотреть, как, делая шаг за шагом, девушка приближается к Церкви.
Народ расступился перед ней, словно по команде, площадь перед Церковью освободилась, образовав полукруг. Как призрачный ангел из поднебесья девушка ступила в круг, выстланный белизной света. Это была ЕГО племянница, его, Михаила Андреевича. Все молчали, словно боясь спугнуть её. Каждый задавал себе один и тот же вопрос: «Что в свёртке?». Интерес объяснялся тем, что незадолго до этого Ольга рассказала всем своим друзьям и знакомым о ночном визите её папы ко мне и, конечно, о его просьбе принести к церкви цветы. Молча наблюдая за ее приближением, завороженная, как и все, я спрашивала себя – неужели в свертке — цветы каллы? Но где она взяла их? Как узнала о том, что нужны именно эти цветы? Но, может, я ошибаюсь?
Девушка словно почувствовала этот вопрос:
– Это цветы! Каллы! Четыре штуки! – торопливо объяснила она, обмахнув взглядом застывшие лица и недоуменно пожимая плечами.
– Почему ты купила эти цветы? Где ты их купила? Что подтолкнуло тебя к этому? — посыпались вопросы со всех сторон. Люди смотрели на нее, не отрываясь, примерзнув к ней глазами – так невероятно и интригующе было случившееся.
– Мне самой странно, как все произошло. Накануне я решила купить корзинку с цветами. Утром в цветочном магазине продавец вдруг категорично сказала: «Вам нужны эти цветы. Их четыре штуки. Они последние», и завернула мне эти каллы. Странным было то, что я не смогла ей возразить. Я молча взяла цветы и пошла. Про корзинку я напрочь забыла, как будто и не думала о ней накануне.
«Вот это да! – переглядывались люди между собой, ошеломленные случившимся – До нее достучался сам Михаил Андреевич! Видимо, он подстраховался на всякий случай, чтобы быть окончательно уверенным в том, что его просьбу выполнят. Ну и Михаил Андреевич!». Около крышки гроба стояли сотни цветов – яркие гвоздики, нежные тюльпаны, благоухающие розы, но в руках девушки было то, что для него было дороже всех цветов на свете – скромные и строгие белые каллы.
Казалось, вопрос по цветам был снят. Обрадованная этим обстоятельством, я решила не ехать на кладбище и, попрощавшись, направилась к выходу. «Дзынь!» – прозвенело вдруг над головой и воздух наверху вновь «затуманился». Чуть вдалеке, словно не смея приближаться к месту, где находился гроб покойной жены, появился Михаил Андреевич.
– Проводи её до кладбища! – взволнованно заговорил он, обращаясь ко мне – Проследи, чтобы цветы положили на её могилу! Пожалуйста, прошу тебя!
Я остановилась, как вкопанная.
– Что? – спросила Ольга, словно почувствовав чье-то присутствие.
– Твой папа просит меня поехать на кладбище.
– Ты слышишь его? – удивилась Ольга
– Не только слышу, но и вижу. Вон он, летает над нами.
– Ну, ты даешь, подруга! Значит так. Раз папа просит, значит давай-ка, поехали. Не увиливай. Если просит – значит, это важно! – быстро отреагировала она.
Процессия после отпевания покойной в церкви разобрала многочисленные венки и медленно тронулась к автобусу. Следом, поскрипывая снегом, пошла и я. За нами летело тонкое дымчатое облако – человек в костюме в полосочку, который наблюдал за процессией сверху, стараясь не приближаться к ней.
На кладбище, на белом снегу зияла свежевырытая могилка, как темная рана. Рана от боли печали, боли утраты, боли потери любимого человека. Тело медленно опустили, произнесли речи и стали насыпать землю. Прощаясь, присутствующие бросали в могилку по горстке земли. Родные плакали. Соседки, прожившие рядом с Олиной мамой годы, тяжело всхлипывали: «Человек она была душевный, щедрый. А как Мишу своего любила, как любила!». Михаил Андреевич нависал над толпой, чуть туманя прозрачный воздух, слушал и наблюдал. НИЧЕГО особенного за это время не произошло.
– Зачем вы заставили меня прийти сюда? – неслышно хныкала я, — Ничего же не случилось! Все прошло спокойно.
– Смотри, смотри, – кивал в ответ головой Михаил Андреевич, – Не отвлекайся!
Фантастика! Никто и предположить не мог, что сверху за всеми наблюдает и рассматривает их человек, который ушел из жизни 5 лет тому назад. Совсем, как живой. Мало того, я даже общаюсь с ним, мы переглядываемся, разговариваем и при этом он ещё руководит мною и ЗНАЕТ, ЧТО необходимо сделать нам, живым, чтобы что-то важное смогло произойти в его будущем!
Свежий холмик земли вырос быстро, рабочие копали лопатами со сноровкой, привычно. Сверху на холмик поставили памятник, уложили венки, украсили могилку живыми цветами, освободив для обзора фотографию. Я поглядывала на Михаила Андреевича, а он в ответ кивал – «Не отвлекайся!».
Я дождалась, когда на могилку положили Каллы – у самого памятника, под самое сердце.
– Надежда, вот так надо положить цветы?
– Да, он показал, что именно так.
– Ну, вот и хорошо. Вроде, все сделали, как папа просил – успокоилась Ольга, смахивая набегающие слезы.
Народу для прощания собралось хоть и много, но уместиться смогли все. Постояв еще некоторое время около могилки, попрощавшись насовсем, люди развернулись и пошли к выходу по узеньким тропкам, огибая оградки и печально вздыхая. Я плелась, топчась след в след по глубоким сугробам, чтобы не увязнуть, не поднимая глаз на туманное облако и сердито разговаривая сама с собой: «Ну, что теперь скажешь? Нафантазировала всё себе, напридумывала. Причём тут цветы? Как теперь людям объяснить твои фантазии? Ничего особенного ведь не случилось! Кто тебе будет верить после этого?»
Мы отошли уже довольно далеко, как я вдруг услышала ЕГО крик. «ЦВЕТЫ! Смотри — ЦВЕТЫ!» кричал Михаил Андреевич так сильно, будто его сильно ранили. Казалось, крик его был слышен на другом конце кладбища. Я мгновенно обернулась – вдалеке, пробираясь среди могил уходил человек, и нёс в руках цветы – строгие белые каллы.
«Цветы! – закричала я – Он взял с могилы цветы! Держите его!». «Стой, мужик!!! – иступлено закричали разом около тридцати человек, во весь голос, надрывая горло — СТОЙ! Стой, кому говорят!» Перепуганный мужик чуть не упал в обморок среди могил. Толпа людей кричала ему вслед, готовая разорвать – все были предупреждены, что цветы каллы – особенные, что за ними нужен глаз да глаз! «Чё я сделал такого?» – застыл мужик в ужасе, как вкопанный, и весь трясся от страха – Чё такого?».
Это оказался один из родственников Ольги. По простоте душевной он решил, что цветов на могилку Олиной мамы принесли слишком много, и некоторые из них можно отнести не кому-то чужому, а на могилку Михаила Андреевича. «Как-бы привет от жены послать. Глядишь, ему приятно будет. Тем более, что могилка почти рядом» – объяснял он позднее. Ну и выбрал те, что выделялись своей белизной на фоне алых красок – каллы. «Цветы не весть какие дорогие, может его жена за них не обидится, а ему приятно будет» – прикинул он, взял цветы и пошел, понёс. А тут как все заорут! От страха чуть не помер…
К перепуганному родственнику подбежали, забрали из рук цветы и снова аккуратно и трепетно положили под фотографией на могилке. «Поразительно! Так вот о чем хотел предупредить меня Михаил Андреевич! Как он мог знать, что случится на похоронах?» – размышляла я, пробираясь к автобусу. К удивлению, туманное облачко ждало меня при выходе из ворот. Это был Михаил Андреевич:
– Сейчас все получилось, как надо? – спросила я.
– Я очень счастлив! – довольно улыбался он – Спасибо тебе за помощь!
– Но почему так важны и дороги Вам эти цветы?
– Ты скоро всё узнаешь! – подмигнул он и, пролетев над головой, исчез в солнечном небе, рассыпавшись на тысячу мелких искр.
Прошло время, прежде чем я узнала, что в древних традициях именно Цветок Каллы был особым символом – его использовали, как знак особой избирательности. Считается, что цветы несут в себе тонкую информационную структуру, которая «пропечатывается» в Душе, как некий тончайший знак и отличает эту душу от других.
Учение йоги говорит, что при восхождении на небеса пробужденная Душа попадает в мир, который соответствует духовному развитию, полученному ею во время земной жизни. Границы между мирами представляют плоскости, они крепки и непроходимы. Никакая душа не может перейти своих внутренних духовных границ. Этот закон астрального мира действует как закон природы. Но Высокие Души могут свободно перемещаться в этих мирах вверх и вниз, и посещать ту душу, с которой их связывают какие-либо привязанности, помогая ее развитию. Могут быть даже случаи, хотя и крайне редкие, когда высокая душа может поднять родственную душу ДО СВОЕЙ ВЫСОТЫ. Когда Душа попадет на небо, ее узнают по тонкой структуре знака.
Кто мог знать тогда, что прибегнув к нашей помощи, Михаил Андреевич послал цветы для своей любимой как специальное приглашение на небеса. Белыми каллами он выделил свою жену среди всех. Когда она попадет на небо, то он узнает ее, найдёт по этим цветам, чтобы помогать возноситься её Душе. Цветы с небес он послал своей любимой и единственной женщине чтобы не только найти её на небесах, никогда уже не потерять, но и ПОДНЯТЬ её ДО СВОЕЙ ВЫСОТЫ. ТАМ, на небесах, продолжается жизнь, только бестелесная. Когда придет час воплощения на земле, он снова выберет именно её, отмеченную этими цветами, чтобы заново с ней родиться и взять её в жены. Любовь к своей жене была у Михаила Андреевича столь сильна, что небеса расступились и позволили прийти ему на Землю ради самого важного и ценного, что может быть у человека – ради любви.
«Потусторонний мир нередко вторгается в нашу реальность. Многочисленные свидетельства, данные авторитетными людьми, не оставляют сомнений в том, что давно умершие люди пытаются контактировать с ныне живущими. Иногда это вмешательство несет тяжелые последствия, а иногда приносит пользу, и не только для человека, решившего вступить в контакт с духами, но и для самих посланников с небес».
Использованы материалы: Юрий Любимов журнал «НЛО», Татьяна Самойлова журнал «НЛО»
Надежда Маслова г. Екатеринбург, январь 2002-январь 2007
Рисунок автора
Vil
