«Люди привыкли смотреть на мир, в котором живут, не как на нечто Вечное, а как на механическое проявление сил. На свое сознание — как на случайность в мертвой и бессознательной Вселенной. Но Человек — это не только группа клеточек и нервов, не только комплекс атомов, это также СОЗНАНИЕ — искра бессмертного и вечного Духа».
Йог Рамачарака
Тибетский храм в Монреале
Осенью 1994 года мы с мужем посетили Канаду по приглашению моих друзей, Жизель и Брайена. Монреаль, покрытый желтыми кронами деревьев, золотился в лучах солнца. Природа напоминала уральскую с холодным климатом, но более мягким. В то время, как я зябко куталась в курточку, местные жители шагали по улицам, одетые в легкие рубашки и платья, подставляя голые плечи и руки под нежаркое солнце. Солнце в Монреале казалось, никогда не кончалось – просыпаясь рано утром, я окуналась в его горячее тепло. Вечером оно долго не хотело уходить, цепляясь за кромку горизонта, и все-таки – куда-то падало, а утром вновь светило на небе.
Утром Жизель настойчиво подняла нас с постели: «Сегодня идём в буддийский храм. Нас ждет хранитель храма GARY». Посещение Храма было необязательно, но находясь в Монреале, я в первый же день убедилась, что если в жизни происходит какое-то событие, то оно не случайно. Люди, которые приходят с тобой в это событие, невольно являются своего рода «проводниками». Они точно знают, удачно ли сегодня встали звезды, знают, как попасть в обстоятельства, имеющие отношение конкретно к тебе. Хочешь ты этого или нет, они настойчиво будут вытряхивать тебя из прежней жизни, пока ты не подчинишься новым обстоятельствам. Они словно только тебя и ждали всю свою жизнь! Именно так поступают те, кто знает путь.
Жизель вела нас как проводник, знающий великую, ещё не доступную нам, тайну:
– Надия! Вы заплатили так дорого за дорогу в Канаду не для того, чтобы спать! Мы идём в Храм. Там вас ждут!
Она знала то, чего ещё не знали мы – путь к сокровенным знаниям, путь к истине.
Тибетский буддийский Храм стоял, ничем не выделяясь, на шумной улочке Монреаля, загроможденной современными зданиями и многочисленными офисами. Стоял смиренно, но в то же время заявляя о себе твёрдо и решительно. Он словно сохранял свою индивидуальность за счёт какого-то невидимого щита – вероятно, это была та сила, которая была скрыта внутри самого храма. Но какая сила?
Войти в Храм можно было только босиком. Скинув тапочки у порога, мы нырнули в прохладный полумрак под своды Храма, за порогом которого осталось жаркое ослепительное солнце.
Нас встретил Гэри, молодой мужчина, одетый в буддийскую одежду – простой светлый хитон, подпоясанный узеньким поясом. Сдержанно нас приветствуя, он сообщил, что в данное время он назначен хранителем действующего Буддийского Храма.
В глубине зала высвечивалась статуя Будды. Покрытый золотой кистью, Будда восседал в позе лотоса, щедро излучая живительную энергию как то жаркое солнце, что осталось за стенами храма. Недвижно горели свечи, отпечатывая блеск огня в начищенных боках подсвечников. На каменном постаменте застыли чаши с водой изумительной красоты. Звук из-под ног исчезал, растворяясь в мягком ковре, и наступала странная тишина – тело словно замирало в воздухе. Все в храме было подчинено замиранию, благоговению и падало ниц перед статуей великого Будды. Всё, кроме самого Будды.
Гэри показывал нам убранство храма, рассказывая о его истории. Распахивая створки храмовых дверей, он открывал внутренние комнаты, обычно закрытые для посетителей. Изнутри храм напоминал дорогую шкатулку – здесь были вещи редкой красоты, отделанные голубым камнем цвета небесной лазури. Вкрапления из голубого камня разметались повсюду, как венные жилки. Капли ярко-голубого камня украшали чаши, провисали со стен тяжёлой гроздью бус, деликатно, со вкусом проступали в подсвечниках, браслетах, в основаниях ламп, просматривались на многочисленных статуях, наделяя осевшие здесь изделия особым изыском и голубым дыханием.
«Это — Бирюза! – перевела Жизель объяснение Гэри, трепетно прикасавшегося к камню – Священный камень для буддистов. Камень Духа».
Мое плохое знание английского создавало определенные сложности в общении и потому многое из того, что говорил Гари, я улавливала по-своему. Жизель старалась перевести мне то, что говорил Гари. Как могла. Я же в свою очередь пыталась понять ее. Если я что-то не понимала, или не могла объяснить, то брала словарь, лист бумаги и рисовала. Или изображала пантомиму, как в театре. Этот сложный «межконтинентальный» перевод устраивал всех, пока мы не переместились внутрь храма.
Портрет Ламы
Недалеко у стены стоял маленький столик с какой-то посудой. Над ним, выделяясь неброским пятном, висело полотно, где был изображен человек в буддийской одежде – в красноватом хитоне. Он сидел поджав под себя ноги, в позе лотоса, положив руки на колени, и улыбался. Голубое сияние легким шлейфом разливалось вокруг него.
– Это Лама, мой Учитель. Бывший настоятель храма, – сказал Гэри, поклонившись портрету с большим почтением. – Он ушел из жизни. Это столик для него.
Гэри продолжал что-то говорить по-английски, показывая на картину, а Жизель – переводить для нас. В тот момент, когда настоятель сказал: «Он ушел из жизни. Он умер», вдруг вспыхнул яркий свет, будто где-то зажгли сотни ярких ламп, и вверху, над нашими головами, появился образ Ламы, изображенного на полотне. Фигура его была не такой чёткой, как на полотне, без ярких красок, а слегка туманной. Лама сидел в позе лотоса и, чуть наклонив голову в бок, улыбался. Около него облаком дымчатой бирюзы разливалось голубоватое сияние. Никто, кроме меня, не заметил в храме каких-либо перемен.
– Уже прошёл год, как его нет, – продолжал Гэри, – Мы постоянно совершаем в Храме обряды и молитвы, чтобы помогать подниматься Духу Учителя к небу. Считается, что горе в слезах и любовь близких людей только задерживают переход человека в иной мир. Нужны молитвы. Именно они помогают совершить переход. Мы постоянно посылаем молитвы в помощь Учителю. Произносим тексты из тибетской книги «Книги мертвых», которые, позволяют перейти Духу в страну смерти, освобождённым от телесных и других земных тягот. Маленький столик – это для НЕГО. В чашах всегда стоит пища и вода, приготовленная для Учителя, которые поддерживают его Дух в пути.
Сложный перевод рассказа Гэри, сделанный для нас Жизель, задавал всему происходящему в комнате замедленный темп. Но это замедление создало свои преимущества – можно было увидеть то, чего не видели другие, то, что осталось бы незамеченными, будь скорость общения присутствующих несколько иная. Лама на картине словно знал это. Наблюдая сверху, он внимательно слушал Гэри и, качая головой, соглашался с тем, что тот говорил. Глаза Ламы скользили по присутствующим сухо и бесстрастно. Он знал, что я вижу его, но никак этого не проявлял. Я оторопело смотрела на него, почти живого, и не знала, что делать. Но Ламе не было дела до моей растерянности – он, внимательно слушая, весь сконцентрировался на Гэри:
– Я часто обращаюсь к Учителю, спрашиваю, как поступить. И он говорит со мной, советует, подсказывает. – объяснял нам Гэри.
При этих словах Учитель вдруг вздрогнул и раскатился веселым смехом. Он хохотал заливисто, как ребенок, прикрывая рот ладошкой, но глаза его при этом не смеялись – взгляд все так же сухо скользил мимо всех. Не понимая причину веселья, я терялась, ища объяснения, но внезапно он прекратил смех. Взгляд Ламы уперся прямо мне в лицо, уставившись в глаза, словно гипнотизируя. Голова пошла кругом, по телу забегали мурашки, начался легкий озноб. Мощные потоки энергии пробивали меня насквозь, отчего голова, казалось, превратилась в дырявый горшок. Все стояли, как и стояли – никто ничего не почувствовал! Голова кружилась все сильнее, и я уже почти потеряла равновесие, так и не поняв причину веселья ламы, как он вдруг заговорил, обращаясь ко мне, и голос его был легкий, звенящий, как цвет бирюзы.
– Передай ему (Гэри), что он хороший человек и мой любимый ученик, но сейчас он говорит неправду. Я не мог разговаривать с ним, тем более на днях. У меня обет молчания, данный на один год. Год еще не закончился. Только через 7 дней исполнится срок — ровно год после моего ухода. И тогда мой Дух прибудет к ним в Храм и заговорит. Сейчас еще не время нарушать молчание. Только через 7 дней! Гэри – маленький хитрец. Скажи ему об этом. Я знаю, что ты меня слышишь.
Оцепенев, я стояла посреди зала и заторможено смотрела в потолок так, как смотрят кошки на невидимых сущностей – со мной только что говорил сам лама! Я видела и слышала его, прекрасно понимая без переводчика! Ну почему это случается только со мной?
– Что там? – спросила Жизель, ткнув пальцев в потолок, поняв, что происходит что-то серьёзное. Я передала слова, сказанные Учителем, добавив немного мимики и жестов – из- за плохого знания английского я многое понимала чисто интуитивно, но чтобы объяснить, приходилось применять фантазию. Жизель поняла меня и перевела сказанное для остальных.
Настоятель Гэри не ожидал такого поворота – на его лице были растерянность, недоверие, удивление, смятение, но только не восторг. Повисла неловкая тишина. Мой муж, невероятный скептик, с раздражением глядя на меня и давая всем понять, какая я бестолковая, процедил сквозь зубы: «Опять словесная болтанка! Такого не бывает!». Испытывая неловкость перед иностранцами за мои застывшие позы и странный очумелый взгляд, муж уже готов был извиниться за мой неудачный спектакль, как Гэри, молчавший до этого, вдруг заговорил:
– О Боже! Это действительно так! Но откуда ты узнала это?
– Что узнала? – хором переспросили все.
– Что год еще не закончился? Это правда, что только через 7 дней будет год, как Учитель ушёл. Но как ты узнала об этом?
Я молча показала на потолок. Там, наверху, сияя голубым светом, сидел Учитель. Кивая головой, он улыбался, счастливо и чуть лукаво. Словно понимая, что всем требуется немедленное объяснение того мистического, что происходит под сводами Храма, он решил сам все объяснить:
– Передай ГАРИ, что по буддийским понятиям душа человека поднимается к Небу ровно 1 год – поплыл сверху голос ламы, – Это очень тяжёлое испытание. Душа проходит сложные слои суда и отвечает за всю свою жизнь. В пути она смотрит только вверх. Когда с земли начинают звать душу, отвлекать – ей бывает невероятно трудно. Чтобы обернуться назад, откликнуться на зов, она прикладывает большие усилия. Как надрыв. Порой ей не хватает сил. Чтобы преодолеть этот долгий путь – я дал обет молчания ровно на год. ДУХ нельзя вызывать через год после смерти. Дух находится в смятении. Ему тяжело. Он обретает покой в течении всего года.
– Как же тогда Вы разговариваете со мной? – удивилась я, разминая свою уже затекшую шею.
– Не ты меня позвала. Я сам принял это решение. Сейчас не я говорю с тобой, а мой Дух. Я лишь посылаю тебе ветер моих мыслей, а ты его ловишь, – и лама снова счастливо засмеялся.
– Тогда зачем вам ставят чаши с пищей, если вы в пути?
– Все процедуры, обряды и молитвы во время ухода человека совершаются, чтобы помочь ушедшему более верно ориентироваться в Царстве мертвых. Принято считать, что сознание человека не умирает, как не умирает и его душа. Сознание продолжает жить в каждой душе до тех пор, пока она снова не пробилась в своё новое, очередное рождение. Передай, что Я безмерно благодарен всем своим ученикам за поддержку.
Все слова, сказанные мне Учителем, я передала ГАРИ. Жизель, кажется, ничему уже ничему не удивлялась, в то время как Гэри, муж Жизель Брайен и мой муж были несколько растеряны. Не сговариваясь, они сгрудились около столика для Учителя, который вдруг обрел для них совершенно иной смысл, и замерли перед портретом, словно признав то необъяснимое, что вершилось под сводами храма. Стук человеческих сердец, сбившихся в кучку, звучал в тишине как набат. Мир, видимый и мир невидимый соединились воедино, чтобы дать прозреть некой истине, утвердить ее и передать миру, как опыт.
–Удивительно! – оторопело смотрел на меня Гарри, все ещё не веря в происходящее, – Фантастик! Как у тебя это получается?
– Да! Да! – по-английски, перекатывая гортанные звуки, поддержали его канадцы, – Это невероятно! И с ней это постоянно случается! Это так!
Муж, фыркнув с усмешкой, выразил таким образом свое несогласие, внеся в мистическую атмосферу долю здравого скептицизма.
Гэри, словно что-то вспомнив, вдруг сорвался и куда-то убежал, вернувшись буквально через пару минут. Он раскрыл широкую ладонь – на ней, застыв каплей слезы, лежал маленький ярко-голубой камень – бирюза.
–Это тебе на память о Храме. Бирюза – слеза Счастья, слеза Будды. Бирюза – знак того, что человек готов открыть дверь в Мир знаний о Вечном. Это Капля Духа. Ты поймала слезу Будды до того, как ее смахнул его Дух, готовясь вернуться на землю.
Сверху, лучисто улыбаясь, наблюдал Учитель. Он видел, как из большой широкой ладони Гэри в мою ладошку перекатилась маленькая голубая слеза. Что-то завершилось. И сразу вдруг погас свет. Исчез образ Ламы. Комната мгновенно погрузилась в мягкое пламя свечей. В торжественной тишине храма все почувствовали, как отчего-то навалилась усталость, словно мы только что вернулись из далекого путешествия, родившись заново.
Под двери храма пробивался яркий солнечный луч – за порогом сумеречного зала плескалась жизнь! Бурная, как река, яркая, как солнце, живая, как стук наших сердец – сама жизнь!
Возвращение домой
Прошел почти год после возвращения из Канады, когда я столкнулось с отзвуком того, что происходило в Канаде, ещё раз получив очередное подтверждение того, что всё в мире – едино.
Был апрель 1995 года. В Екатеринбурге проходил семинар доктора медицины, руководителя «Школа Лхассы» Александра Червоненко из С-Петербурга. На семинар я попала из любопытства – он говорил о тибетских учителях. Несколько лет Александр Червоненко провел с учителем из тибетского буддийского монастыря и привнёс в свою школу знания и таинство тибетских лам. «Душа человека проходит после смерти путь испытаний. Дух нельзя вызывать через 1 год после смерти – вдруг услышала я знакомые слова – Ему трудно. Дух находится в смятении. В течении года он обретает покой». Сокровенные слова Духа буддийского Ламы, прозвучавшие в Канаде, один в один повторял уже другой Учитель, в другом городе, многое время спустя – и это было поразительно! Буддийский Лама, говоря о Вечном, знал, что Вечное – не умирает. Оно глядит на нас и посмеивается, когда мы думаем, что никто не знает о делах наших. Но думаем так до тех пор, пока к нам на ладонь не упадет маленький голубой кусочек бирюзы, Слеза Будды – капля бессмертного и вечного Духа.
В «Тибетской Книге Мертвых» говорится: «Рождение – не начало нашей жизни, а смерть — не её конец. Вера в это — единственное, что придает человеческой жизни смысл. Иначе все дозволено и нет никакого смысла в человеческом существовании, нежели срывать цветы минутной злой радости бытия, превращаясь по мере старения и бессилия в злобных мыслительных иппохондриков и безумцев. Так случается с теми, кто отвергает иные миры, кроме его собственного: квартира, машина, служба, работа, любовница, дети, карьера, пенсия, старость и… смерть. И чей Дух после смерти находится в смятении от того, что он так был неосмотрителен и небрежен с Вечным».
Надежда Маслова г.Екатеринбург, июль 2006.
Рисунки автора.
Использованы материалы: *Рамачарака
Vil
